читать дальшеНасколько редко я доволен своими текстами.
Это все к тому, что меня случайно занесло на старый Хот Яой и что-то я вспомнил, что когда-то исполнял там заявку. И что-то я перечитал свое творчество, почитал лесные отзывы и решил запостить это сюда Просто я, как ни удивительно, остался собой доволен, хотя некоторые моменты я бы поредактировал.
Вот что значит у меня было вдохновение :3 Там лучи пафоса и прочего, что сопутствует Занзасу и Скуало.

Пишет Гость:

30.06.2010 в 22:08

Варнинг: Дино и много Варии >>

1007 слов о.оРеанимация. Дино сидит под дверями, запустив пальцы в шевелюру, пытаясь отвлечься от того, что сейчас творилось там. Он пытается вспомнить хоть одну молитву, которым их учили ещё в школе, но на ум ничего не приходит. Мысли путаются, бегают от своего владельца как мыши от кота. Только кот сейчас слишком напуган, как бы странно это не звучало. Он никогда не думал, что человек, в пятнадцать лет победивший сильнейшего на то время мечника, сможет проиграть юнцу, не так давно взявшему меч в руки, да и ещё с разницей семь лет или восемь лет.
Он не может или не хочет верить в этот проигрыш, в то, что его старый друг может так глупо умереть из-за акулы. Акула убила Акулу, как иронично. Босс семьи Каваллоне печально усмехается сам себе.
Его трогают за плечо. Мустанг встрепенулся и посмотрел на того, кто его разбудил. Оказывается, он уже успел задремать, сказывается пережитое волнение. По тому, как Ромарио отвёл глаза, стало всё понятно. Горький ком застрял в горле, мешая говорить, но плакать он не имеет права – всё-таки босс. И он может выдавить только одно:
- Почему?
Продолжать не надо, понятно и так: «Почему его не спасли? Почему это произошло? Почему он дал себя сожрать?» На последний вопрос Дино и сам знает ответ, который заложен уже в имени – Супербиа Скуало, Гордая Акула. Настолько гордый, что готов умереть, только бы не позволить Ямамото, только что победившему, спасти его.
- Слишком много ран, не совместимых с жизнью. Удивительно, что мы смогли довести его до реанимации, и что он прожил во время операции. Но организм не выдержал нагрузки, и он… - закончить Ромарио уже не смог, слишком жалко выглядел Каваллоне, снова спрятавший лицо. Снова воцарилось молчание.
***
Похороны были тихими, на заднем дворе замка Варии. Присутствовал лишь офицерский состав. Дино, так рвавшегося сюда, не пропустили просто потому, что тот не состоит в Варии.
Стоял без своей постоянной улыбки удивительно тихий Бельфегор, которого Скуало растил с восьми лет, и бывший принцу как старший и чересчур крикливый брат. Стоял Леви, невзлюбивший мечника за то, что босс держал его ближе всех. Но теперь он может добиться того, чего хотел. Стоял Луссурия, не сумевший или не успевший помочь. Стоял Маммон, которого волновали лишь деньги, оставшиеся у Супербии на счету, и теперь поступившие на счёт Варии. Занзас был поодаль от всех, и никто не смел подойти к нему. По его лицу читалось презрение к так глупо умершему мечнику, но все понимали, что их боссу сейчас тяжелее всех. Как бы он не обращался со Скуало, как бы он не делал вид, что ему наплевать на то, что может случиться, а точнее, уже случилось…
Небо затянулось тучами и начало моросить. Бельфегор с Маммоном ушли первыми, следом Луссурия, и только преданный Леви остался поодаль от босса, стоящего перед могилой. На ней стоял обычный каменным помост, с неровно высеченным «Супербиа Скуало», и датами жизни и смерти – Бел сидел и сам выбивал своими ножичками эту запись.
Бутылка виски и скамья, на которую можно сесть и подумать. Тишину нарушает только шелест листвы. Занзас вспоминал свою жизнь до того, как не появился Ску. Никогда не унывающий, готовый сражаться за своего босса, не останавливающийся ни перед чем, с его нелепой клятвой – таким был мечник Варии. Был. Терять близких тяжело, очень тяжело, особенно тем, кто не привык терять вообще. Поэтому Занзас не знает, как ему поступить и просто пытается заглушить такую непривычную и бесящую боль в бутылке. Дождь начинает лить сильнее, превращаясь в ливень.
- Ха, наверняка это небо плачет, что встретилось с тобой так скоро, - сам себе бормочет босс, и делает последний глоток из уже опустевшей бутылки. Он поднимается со скамьи, и бредёт по направлению к замку, не обращая внимания на Леви А Тана, главное подальше от этого наводящего тоску места, места, которое заставляет испытывать такую ужасную тоску, от которой хочется выть волком.
Целую неделю Занзас не выходит из своего кабинета, опустошая запасы алкоголя. В Варии наступают тяжелые времена. Некому разбирать бумаги, следить за младшим составом и всем тем, чем раньше занимался Супербиа. Офицерский состав распоясался окончательно. Бел совершенно сошёл с ума: убивает направо и налево младших офицеров, попадающихся на глаза. Маммон заперся с какими-то финансовыми бумагами в своей комнате и не понятно, что он там делает. Леви загремел в больницу, поймав головой гранёный стакан, а следом и пламя Гнева босса. Луссурия, как единственный более-менее адекватный человек, пытается навести порядок в рядах, но ему не хватает опыта и командного голоса, который обычно было слышно в каждом уголке замка. Да и некому заниматься бумажной волокитой. Только сейчас все понимают, что Вария держалась не на боссе, а на его правой руке, управлявшей вместо него. Воцарилась анархия.
Занзас сидит в кабинете, его разум заперт в одном дне, в одном проклятом дне, когда он потерял всё, что у него было: свою мечту, свою гордость, своего друга… В его алых глазах отражаются алые язычки пламени, танцующие замысловатые танцы. В теле тоже горит Пламя, сжигающее врагов, но не сработавшее в этот раз – Тсунаёши оказался сильнее, его Пламя горело ярче, потому что ему было что терять. А сыну Девятого, как тогда казалось, нечего было. Но, увы, так всегда: имеем – не ценим, потерявши – плачем. Он делает ещё один глоток виски из стакана, и продолжает смотреть в огонь.
Он больше не услышит громкое «Врай!», не увидит белобрысую макушку, не почувствует мягкую шевелюру в ладони, не приложит Скуало головой о стол, не увидит перекошенную рожу и полные бешенства стальные глаза, не полетят стаканы в его кабинете – они принадлежат голове Супербии, и ничьей другой.
Босс медленно крутит в руке стакан, разглядывая виски на свет. Янтарный цвет, приятное тепло в руке и глоток, привычно обжигающий горло. Уже седьмая бутылка за день, но нет обычного тумана в голове, наступающего после уже четвёртой. Мысли рассеивают опьянение, не дают упасть в забытье, не дают забыть об этом ни на секунду. Бутылка летит в стену в приступе бессильного гнева. Какого чёрта я так привязался к тебе, мусор? Когда я успел привыкнуть к тому, что ты всегда рядом? Почему я не могу выкорчевать эти чувства?
В начале второй недели Занзас впервые выходит из своего кабинета, и начинает разборки.
- Какого чёрта вы все расслабились после смерти одного мусора? – слышался рык по всему замку. Монарх вспомнил про свою власть.

URL комментария


Собственно, черта меня туда понесло. Я уже некоторое время вынашиваю в голове мысль по поводу создания мультифандомного феста, посвященного слешу, на подобии Нотов. Но не знаю, нужно ли вообще это кому-либо и выгорит ли оно. Да и начинать все одному не очень хочется .__.


УПД. 7 даже не серьезно ._.

@темы: thoughts, KHR!, by Atmospherical